Нехама, делай ночь
Галина Баронова,
Газета «Караван»,
28 ноября 2008г.
Несколько дней в Астане гастролировал алматинский ТЮЗ. Знаменитый Государственный Академический русский театр для детей и юношества посвятил этот выезд 105-летию своего основателя - Наталья Сац.
Королевство маловато
Труппа привезла две сказки для малышей, два премьерных спектакля для взрослых. Для столичных театралов это был праздник.
Взрослой публике алматинцы показали комедию Уильямса Шекспира «Двенадцатая ночь» и трагикомедию Исаака Бабеля «Закат». Сначала актеры развеселили публику, потом вызвали у нее слезы сопереживания. И оставили в целом очень хорошее впечатление от своих гастролей. Разноплановые пьесы были на руку и театру, и зрителям: одни показали, а другие увидели диапазон творческих задатков ТЮЗа, способность труппы работать с разными жанрами, в том числе с очень сложным драматургическим материалом, к каковым относится пьеса Бабеля «Закат». К тому же, актеры ТЮЗа поют и танцуют. И сольно, и хором.
... Занавес открылся, и первое, что бросилось в глаза - это великолепие сценического антуража, очень красивые, дорогостоящие наряды актеров в спектакле Шекспира «Двенадцатая ночь» (мастер по костюмам, к сожалению, не указан в программе). Сразу стало грустно: наш бедный столичный театр, в отличие от ТЮЗа, не может позволить себе таких роскошных костюмов, реквизита и интерьера. Художники-постановщики вынуждены обычно включать фантазию, чтобы обставить спектакль. Нам как-то привычней видеть на сцене такие многофункциональные декорации, как четырехколесная телега в «Закате», легко превращающаяся в разные предметы, то в кровать, то в стол. Одним словом, сплошной эконом-класс.
Трагикомедия была сыграна алматинскими гастролерами лучше, чем комедия. Но, как сказала режиссер-постановщик «Двенадцатой ночи» Галина Ефимова, это нормальная практика любого театра: комедию, несмотря на легкость жанра, сыграть сложнее. «Двенадцатую ночь», самое веселое сценическое произведение Шекспира, режиссеры театров мира ставят по-разному. Есть классические, традиционные постановки, когда никто не вторгается в текст, не переносит действие в другую эпоху и не переодевает героев. Но есть и ультрамодерн. Например, в спектакле английского режиссера Деклана Доннеллана (2003 год) все роли играют мужчины, да еще в светских костюмах, а то и вовсе во вратарских шлемах. Не испытывает трепета перед шекспировским текстом и санкт-петербургский режиссер Семен Спивак: все актеры - клоуны и несут отсебятину (1998 год). Но, говорят, развеселое получилось представление. Галина Ефимова одела актеров в исторические костюмы и поставила перед ними задачу: говорить внятно, чтобы зритель, как минимум понимал, что происходит на сцене. Зритель понимал, бурно аплодировал, особенным усердием отличались алматинцы, которые с детства привыкли к этому театру. Более пристрастны были столичные театралы. И шут Фесте (засл.арт РК Дмитрий Скирта), на их взгляд, мог бы играть лучше, и убедительнее мог бы быть засл. деятель РК Григорий Ефимов в роли пьяного сэра Тоби Белч, дяди Оливии. Только ближе к концу актеры несколько раскрепостились и стали играть более слаженно. Как объяснила режиссер-постановщик Галина Ефимова, актеры не могли привыкнуть к сцене, декорациям и зрительному залу. Сцена крохотная, декорации не убирались, входы и выходы были тесны для актеров, зрительный зал тоже был мал. «Двенадцатая ночь» шла первой, и чувствительные ко всем изменениям актеры были еще не адаптированы к новым условиям.
Очищение через сострадание
Кто по-настоящему блистал на сцене, так это заслуженная артистка РК Ольга Коржева (графиня Оливия). Потрясающей природной красоты актриса, но на этом ее достоинства не заканчиваются. Ее талант оказался гибким, пластичным, способным выразить разные внутренние состояния: любовь, страсть, лукавство, озорство. У нее получился хороший дуэт с артисткой Натальей Бардиной, исполнившей роль камеристки Марии. Очень многие сцены спектакля срежиссированны просто замечательно, но многие актеры «не догоняли» их. Играли очень неровно, поверхностно. Одни и те же актеры в «Двенадцатой ночи» выглядели бледнее, чем в «Закате». Это относится, например, к актеру Евгению Ефремову, который чрезмерно напрягался, краснел, потел в роли управителя Мальволио. Его творческое усердие было слишком явным, в то время как зрителю не обязательно знать, какими внутренними ресурсами обеспечен и создан образ, и сколько невидимых потов сошло с актера в процессе его создания. Но тот же самый Ефремов суперталантливо сыграл Менделя в «Закате», а финальные сцены вообще были отменными, если не сказать гениальными. Именно он в компании еще с несколькими актерами (Валерией Крымской, Тахиром Восиловым, Ольгой Бобрик, Татьяной Тарской, Сергеем Печориным) довел публику до эмоционального состояния катарсиса, внутреннего очищения через эстетизм сострадания. Это было совершенно потрясающе. Если далее продолжить сравнение актерской игры в том и другом спектакле, то надо выделить еще ряд артистов. Тахир Восилов. В «Двенадцатой ночи» он выступил в роли сэра Эндрю Эгъючийка, а в «Закате» был «непременным участником всех дел» Арье-Лейбом. В комедии его игра признана нашими знатоками-театралами самой лучшей, он был так комичен, что любое появление на сцене вызывало у зрителей смех, а иногда и аплодисменты. Он придал своему голосу юморное дребезжание, чем напомнил манеру игры известного советского артиста кино и театра Гарина, а также московских актеров в вахтанговском спектакле «Принцесса Турандот». Только там в одной голосовой манере играли все актеры, а здесь Тахир был одинок. Игрового ансамбля в «Двенадцатой ночи», к сожалению, не получилось. В «Закате» Тахир Восилов создал волнующий образ библейского нищего, рассказчика, проводника авторской мысли. То активный участник действия, то созерцатель-философ, толкующий смысл происходящего, то скорбно проливающий слезы над судьбами героев, он соединил в единый поток бытия вечное и сиюминутное, землю и небо. Незаурядный талант. Бриллиант в оправе алматинского Государственного, Академического русского театра для детей и юношества им. Н.Сац.
Есть с чего посмеяться
Занята в двух спектаклях и Ольга Бобрик. В комедии она сыграла серьезную девушку, попавшую в комическую переделку, а в трагикомедии ей досталась роль Двойры, «непрерывной девицы», как сказано в программе. Очевидно, что комедийные персонажи ей хорошо удаются. Играя Виолу, она делала акцент на иронических приемах создания образа, а Двойру «рисовала» уже юмористическими, а то и сатирическими красками. Ее появление на сцене давало разрядку зрителям, наблюдавшим за трагедией семьи Криков, где сыновья - одесские налетчики, отец - старый развратник, а мать - со всех сторон потерпевшая сторона.
Был замечен еще один актер, игравший и в том, и в другом спектаклях. Столичные зрители не понаслышке знают заслуженного артиста РК Дмитрия Скирту, который удачно «засветился» в первом отечественном сериале «Перекресток», и все, конечно, ждали от него игры высокого класса. Но этого, к большому огорчению, не произошло. И шут Фесте в «Двенадцатой ночи», и Левка-гусар в «Закате» получились вялыми. Бывает. Но те блестки игры, которые иногда пробивались сквозь апатию актера, изобличали в нем несомненное дарование. Что-то, однако, помешало ему развернуться во всю мощь своего таланта.
Пьеса Бабеля «Закат» как постановочный материал, соблазнительна. Особенно после того, когда А.Журбин написал к ней гениальную, до глубины души пробирающую самобытную еврейскую музыку. Но пьеса и сложна, потому что в ней много смыслов. Заурядный или мало опытный режиссер даже не возьмется за постановку «Заката» - не осилит. Даже, пишут, Любимов неудачно поставил Бабеля в израильском Национальном театре «Габима». Режиссеры часто обращаются к «Закату» и ставят его или в стиле плача над судьбой еврейского народа, или впадают в морализаторство. Постановку Султана Усманова, заслуженного артиста республики Таджикистан, театральная критика Алматы оценила высоко. «Восхищает отвага артистов и талантливого режиссёра, которые берутся за постановку труднейших философских произведений мировой литературы, ставящихся в известнейших театрах Москвы», - читаем в одном из отзывов. О чем же этот спектакль? Если отсечь библейские мотивы, вложенные в уста рассказчика, и музыку Журбина, то она повествует о еврейской семье, где сыновья стали бандитами-налетчиками, а дочь уродилась глупой кокеткой. Старый отец влюбился в молоденькую. И только мать радеет за семью, мечтая вернуть ее в здравое русло. Зрителям «есть с чего посмеяться», как говорят в Одессе. Язык Бабеля сочный, образный, вывернутый. Например: «Он думает об выпить хорошую стопку водки» или «Он с каждой девкой делать грех не прочь», «Нехама, делай ночь».
Музыка, хор, библейские притчи поднимают выраженную в спектакле идею семьи до высоких библейских смыслов. Режиссер намеренно, на наш взгляд, ушел от историко-политического контекста действия, который мог бы объяснить разлад в семье как продолжение разлада в государстве. Нет, не это важно. А другое: под угрозой семья как мини структура любой страны. И дети, которых учишь добру, а они становятся бандитами, способными убить своих родителей. Почему? Но спектакль - не учебник по воспитанию и не дает ответов, и нет в нем рекомендаций. Есть боль, которую передали режиссер и актеры зрителям....Прекрасная постановка.
Театры, как бы, забыли
Все познается в сравнении. Ко мне подходили актеры нашего столичного театра. «Мы не хуже?» - спрашивали с волнением и пристрастием. Нет, не хуже. Поэтому обидно, что получают наши артисты в два раза меньше, и все потому, что чиновники от культуры никак не решатся сменить вывеску русского драматического театра. Цена вопроса - одно слово. У ТЮЗа такое волшебное слово есть - «академический» (а у нас -государственный). И зарплата сразу выше в два раза - в среднем 70 тысяч тенге. Актеры русского драматического получают в лучшем случае 30 тысяч тенге. На что жить? Точно в таком же положении находится казахский музыкально-драматический театр. Такое ощущение, что столицу перенесли, а театры забыли. Вот такие невеселые мысли навеяли блестящие гастроли алматинского ТЮЗа.
|