Эскиз к портрету художника
Оксана Бондаренко
Газета «Вечерний Алматы»
16 января 2007г.
В кабинете-мастерской главного художника Государственного академического русского театра для детей и юношества имени Н. Сац Владимира Пономарева просторно и светло - несколько комнатных растений, аквариум, старый письменный стол. На полке примостились два тусклых самовара и потемневшая икона. На большом стеллаже - стопки картонных листов, на стене - два мужских портрета. Ничего лишнего, ничего показного. С хозяином мастерской встретиться хотелось давно, потому что, часто посещая театр, я имела возможность видеть многие спектакли, оформленные им. «Приключения Саши в пещерах Бахрама», «Мадемуазель де Бель Иль», «Муха-цокотуха», «Вселенная наших чувств», «Есть в памяти мгновения войны...» - около тридцати постановок разных авторов, разных жанров, где действие происходит в разные эпохи. Объединяет их художник Пономарев - его пространство сцены, полное светлого воздуха и сияющих красок, где все имеет резкие очертания и четкие объемы. Сейчас представился официальный повод для интервью: перед Новым годом Владимиру Пономареву была вручена медаль «Ерен енбегi ушiн» («За трудовое отличие»), которой отмечено его преданное служение искусству.
- Я родился в 1969 году, рисовать любил всегда, - рассказывает о себе Владимир, - учился одновременно в общеобразовательной школе и детской художественной школе №1. После окончания, следуя советам педагогов, минуя училище, поступил в Алматинский театрально-художественный институт имени Т. Жургенова. Мечтал стать скульптором, но на этот факультет с подачей документов опоздал, пришлось идти на театральное отделение. В тот год группу студентов набирала мастер Гюзель Маметдинова, я думал: год проучусь и переведусь, но, как говорится, - зацепило.
Учиться было очень интересно, да еще и каждый год практика в театрах Ленинграда. Сначала в Большом театре кукол, потом в Мариинском. Там с нами занимался знаменитый мастер Марк Китаев. Мы много смотрели спектаклей, ходили по музеям.
Продолжил свое эстетическое образование я, как ни странно, в армии.
Мне в жизни везет, говорю это без иронии. После первого курса отправили Родине служить. Наш стройбат располагался под Москвой, и в увольнительные я, сколько душе угодно, бегал по музеям. После армии вернулся уже не на свой курс, а на отделение «художник театра и кино».
- Каким был ваш первый дипломный спектакль?
- Первый и дипломный были разными. Еще будучи студентом, поставил в театре кукол города Костаная спектакль «Белоснежка и семь гномов» - оформил дипломную работу молодого режиссера Веры Дуплякиной. Причем куклы были и ростовые, и марионетки, которых делать очень сложно. Там же по окончании института защищал диплом по двум специальностям - художник-скульптор театра кукол и художник драматического театра. Нашел пьесу Филдинга «Столичные потехи», где совместил драматургическое действие и кукольное.
- Я вижу в вашей мастерской два портрета. Живопись - это хобби?
- Я очень люблю этюды. Времени не хватает, но при первой возможности сажусь на автобус и еду в любимую Бутаковку. Природа дает отдых душе и одновременно питает ее.
А портреты: один - композитора Эдуарда Богушевского, он делал у нас музыку к спектаклю «Муха-цокотуха», второй не столь узнаваемый. Но с ним была связана интересная история. Нам на театральном факультете «натуры» всегда не хватало: перехватывали студенты художественного отделения. Как-то староста группы пошел на Зеленый базар и нашел старика-бомжа. Он был закопченный, как чугуночек, борода,.грива, как у Карла Маркса, просто прелесть! Мы его раздели, задрапировали тканью и работаем. Первый, второй, третий день. Закончили, скинулись, заплатили ему, все как положено. Вдруг смотрим, на лежанке, где он находился, - насекомые кишат. Пришлось реквизит сжечь во дворе. Мы потом смеялись: «Теперь понятно, что такое вшивый интеллигент!»
- С чего вы начинаете работу над спектаклем, когда получаете новую пьесу?
- Отдаю ее жене, и она читает мне вслух. Сам не люблю читать пьесы. Это, конечно, шутка, просто я лучше воспринимаю на слух, что для первого прочтения очень важно. Сначала надо услышать и мысленно проиграть за всех актеров, чтобы увидеть живой спектакль.
- Случается, что все сделано, но вам не нравится, и приходится переделывать?
- Чаще всего так и бывает. Я все люблю делать сам. Вот недавно
было... готовы эскизы к костюмам, приезжаю за тканью и вижу вдруг совсем другую ткань, но понимаю, что она мне больше подходит. Беру ее - эскиз переделываю. Расписываю декорации тоже сам, так интереснее.
- В детстве вы любили ходить в театр?
- Я больше рисованием увлекался. Это занимало много времени. По театрам некогда было ходить.
- Вас приглашали в другие театры?
- Два спектакля оформил в немецком театре с режиссером Ириной Симоновой: детскую сказку - «Папаня» и «Девушка и Смерть» Горького. В Иркутске с Борисом Преображенским ставили Островского «Без вины виноватые». Было очень интересно: другой коллектив, другая атмосфера, другие возможности. Хотя многих актеров я знал, некоторые раньше работали в нашем ТЮЗе.
- Какой спектакль хотелось бы вам оформить?
- Хочется, чтобы у нас было больше классики. Я давно мечтал оформить спектакль «Король Лир». У меня даже есть готовый макет декорации.
- Почему вы не делаете персональных выставок?
- Некогда. А может быть - лень.
- Вам не хочется, чтобы люди видели ваши работы?
- Они видят мои спектакли.
- У вас такие интересные живописные полотна: «Отец Икара» - трагическая фигура со сломанным черным крылом, и эта большая картина - впечатление от гоголевского «Ревизора». Может быть, у вас как у театрального художника возникает чувство тесноты от зала вернисажа, все-таки зрительный зал - это другое пространство?
- Дело не в этом. Скажу честно, я стесняюсь выставлять свои работы. Мне страшно, что скажут братья-живописцы. Они еще те критики!
- Я вижу на полке божницу с иконой, вы человек верующий?
- В Бога верю, в церковь хожу, а когда бываю в других городах, непременно посещаю храм и баню. Храм - для души, баню - для того чтобы понять, как люди в этом городе живут. От пара все становятся откровеннее, интересно пообщаться.
- Бывало ли в вашей жизни или творчестве что-то такое, о чем вы могли бы сказать: «Бог помог»?
- Это было зимой. Мы уже не первый раз читали пьесу «Святому братству верен я» о Пушкине. Я ее никак не воспринимал, не знаю, почему. Нервничал, все не клеилось. И вдруг неожиданно, за окном пошел снег, густой, огромными хлопьями. Тут же все стало необыкновенно белым. Время как бы стерлось. Невольно пронеслось в голове: «Буря мглою небо кроет...», повеяло Россией, и все встало на свои места.
- Какие постановки вам ближе по духу - экспериментальные или традиционные?
- Мне нравятся спектакли, сделанные искренне, от души, профессиональные во всех отношениях. Люблю хороший текст, сказанный талантливыми актерами. Не принимаю спектаклей-выскочек. Они вызывают у меня только гнев и раздражение. Не люблю коммерческие постановки. Иногда вижу их по российским телеканалам, эффектов много, исполнители известные, а ощущение неполноценности остается. Смотришь знакомую пьесу и в течение 15 минут не можешь понять, о чем вещают театральные звезды, занятые в этом, как теперь принято говорить, «проекте». Мне жалко этих актеров, жалко зрителей и неинтересно.
Мы закончили интервью. Но уходить не хотелось. Владимир еще охотно показывал готовые эскизы к новому спектаклю «Закат» (по рассказам Бабеля), который будет ставить режиссер, приглашенный из Таджикистана. Эскизы предвосхищали актерские образы, становясь как бы портретами героев, ироничными, даже с долей гротеска.
Очень интересным был макет декорации к «Королю Лиру» - техническое решение образа - конструкция напоминает женский торс, сделанный как бы из металла, расположенный на колесе, которое может поворачиваться. Есть там опускающиеся лестницы, металлические тросы, ощущение мрачной, но зримой динамики. Как хотелось бы увидеть эту декорацию, оживленную на сцене актерами. Пусть сбудется мечта художника!
|