Утиные перья
Айша Амирхан,
газета «Бизнес и власть»,
11 апреля 2008г.
В русском ТЮЗе им. Натальи Сац продолжаются эксперименты. Эстафету новых авторов подхватил один из актеров театра Дмитрий Скирта. На этот раз он выступил не только как артист, но и попробовал примерить роль режиссера-постановщика. В качестве дебютной работы он выбрал довольно популярное среди режиссеров произведение - известную пьесу Александра Вампилова «Утиная охота».
Желающих поохотиться вместе со Скиртой было довольно много - камерный зал ТЮЗа был битком набит. Спектакль начался раньше, чем зрители предполагали — когда они рассаживались по местам, на сцене уже лежало нечто похожее на труп. Чуть позже оказалось, что это и есть главный герой — неприкаянная душа Виктор Зилов. Поскольку третий звонок еще не прозвучал, публика общалась, не обращая ровно никакого внимания на этот молчаливый перформанс. Этот факт был, пожалуй, единственным экзистенциальным ощущением за весь спектакль — от этой распластанной на полу фигуры, похожей на манекен, веяло вселенским одиночеством.
Благодаря Скирте пьеса в трех действиях превратилась в драму в двух действиях - она стала чуть короче и понятнее, без всех этих вампиловских трюков со светом и перескакиваниями из начала в конец и обратно. Спектакль начинается так же, как и в оригинале: Зилов просыпается в своей новой квартире после пьянки. Во рту противно, в памяти полный провал, а за окном — дождь. (Кстати, в этот день действительно непогодилось, что добавляло эффекта). Мебели у этой «ячейки общества» нет, вместо кровати у Зиловых - лодка, на которой герой мечтает выбраться на утиную охоту. К слову, лодка была единственной находкой режиссера, став еще одним действующим лицом постановки: это и диван для гостей, и гроб в момент попытки суицида, и дверь в новую жизнь. Про это похмельное утро Зилов и не вспомнил бы, если бы не пионер, который принес ему траурный венок с надписью: «Незабвенному, безвременно сгоревшему на работе Зилову Виктору Александровичу от безутешных друзей...». Оказалось, это месть за дебош на вечеринке. Зилов не на шутку обиделся и пригласил всех на собственные поминки. Друзья удивляются реакции Зилова, ведь он по своей природе равнодушен. В этом мире его не интересует ничего, кроме утиной охоты, которую он ждет каждый год. Он безразличен к жене, которая мучает его своей беременностью и рассказами про школьного друга, к любовницам (одна из них называет всех мужчин Аликами, мол, все вы — алкоголики), к друзьям, к коллегам, к самой жизни. Не отреагировав на смерть родного отца, расставшись с супругой, выгнав любовницу, разругавшись со всем миром, Зилов все же решает умереть. Но нет, Вампилов оставляет его жить. «Вся трагедия в том, что он остается жив», — говорил он читателям.
Вообще-то актуальность пьесы, оказывается, вещь коварная — в 70-80-е годы герой Вампилова, заблудившийся в своей жизни работник советского ЦБТИ товарищ Зилов, хотя и был осуждаем большинством за эгоизм, все же вызывал у интеллигентов сочувствие, а искусствоведы защищали его на страницах литературных журналов. К примеру, в статье газеты «Вечерний Фрунзе», написанной в июне 1981 года по мотивам увиденного в местном театре им. Лермонтова спектакля «Утиная охота», автор пишет такие строки: «Мы ловим себя на мысли, что нам даже в чем-то симпатичен этот Зилов, несмотря на все его выкрутасы. Да. конечно, он живет неправильно, в нем напрочь отсутствует какой-то крепкий внутренний стержень, но ведь в отличие от окружающих и его знакомых он понимает, что часто поступает не по совести, мечтает о том, чтобы вырваться из круга пошлости и бездуховности, очиститься морально, начать новую жизнь».
Главный герой спектакля в версии Скирты не растрогал никого, ведь так называемый «феномен Зилова» — истеричный, слабохарактерный мужчина, запутавшийся в собственной жизни и завравшийся самому себе, из литературных альманахов перекочевал в нашу жизнь и стал реальным героем нашего времени. Все эти пьяные выходки с моментами «правды в глаза» и демонстративными попытками суицида уж слишком похожи на действительность. Поколение мужчин, которых воспитали сильные одинокие женщины, выросло, и, похоже, само понятие «сильный мужчина превращается в нечто нереальное - в образ, который можно встретить только в кино. Правда, современные киношные «настоящие мужчины» аллегорически смешны - пенсионер из российского блок-бастера «Ворошиловский стрелок», двенадцатилетний мальчик Савва из сериала «Громовы», голливудский Кинг-Конг... «Эта тенденция началась в 70-х и пока еще не закончилась. Когда закончится, мы спектакль закроем», — пообещал Скирта.
Театральными находками он не балует, авторской интерпретацией, собственно, тоже. Единственное, что может тронуть зрителя — знаменитый монолог Зилова, где он обращается к своей жене и просит ее поехать на долгожданную утиную охоту. «Боже мой! Знаешь, какая это тишина? — рассказывает супруге Зилов. — Тебя там нет, ты понимаешь? Нет! Ты еще не родился. И ничего нет. И не было. И не будет...» Заканчивается спектакль относительно новой песней «Машины Времени» — «Килл Билл». «Жил-был Килл Билл, не был мил Билл, на все забил Билл, пил Билл и курил Билл, матом крыл Билл, гадом был Билл», — поют рокеры. Машина времени оказалась беспощадной — из ищущего человека, потерявшего нравственные ориентиры, герой Вампилова превратился в самого обыкновенного слабака и неудачника. Под аплодисменты он, вернее, уже актер Скирта выстреливает из ружья в потолок — утиные перья разлетаются по сцене как символ чего-то пустого и бессмысленного, как жизнь Зилова.
|